Жизнь, смерть и две выставки
Две художественные выставки одновременно прошли в майском Киеве, и одна из них практически не выходит из топовых заголовков украинских СМИ. Стараниями одного из богатейших капиталистов страны Виктора Пинчука в его галерее «PinchukArtCentre» открылась экспозиция британского художника Дэмиена Херста. «Самая масштабная выставка работ самого высокооплачиваемого художника мира», – с придыханием пишут о ней провинциальные украинские критики. И взволнованно повторяют магические цифры «$ 200 000 000» – на такую сумму наторговала своими работами с аукциона заезжая звезда постмодернизма и просто успешный бизнесмен Херст.
Увидев столько круглых нулей, на бесплатную выставку в центре Киева потянулась самая разнообразная публика – вроде чиновничьих жен бальзаковского возраста, щедро украшенных стразами, с обильным макияжем и со следами творческого вмешательства хирурга на одухотворенных лицах. Эти ценительницы «современного искусства» вдумчиво рассматривали препарированную и залитую формальдегидом акулу («Доказательство смерти», 2007), или художественно расположенные кишки выпотрошенного и повешенного муляжа коровы («Жадность к наживе», 2003 – смола, коровья шерсть, канат, веревка, крючок, кровь, иракские деньги, зеркало). Тогда как их супруги, в дорогих костюмах и с алмазными брегетами на запястье благоговейно вглядывались в аквариум, где автоматическая мухобойка казнила плодящихся тут же мух, летящих на запах животных останков («Тысяча лет» 1990 – сталь, стекло, мухи, личинки, устройство для уничтожения насекомых, голова коровы, сахар, вода). Персонажи из светской хроники, едва проспавшись после бурной клубной ночи, азартно участвовали в хеппенинге «Spin paintings» – малюя абстрактные линии с помощью «машины для рисования», под личным руководством самого Дэмиена Херста. Все они смотрелись со стороны ходячими экспонатами на его выставке художественной мертвечины – этого гипсового слепка с омертвелого сознания современного общества.
За несколько недель до открытия экспозиции Херста, в Москве вышел сборник статей выдающегося философа и искусствоведа Михаила Лифшица, под общим названием «Почему я не модернист?». Эта книга, изданная при содействии активистов Левого фронта и украинской Организации Марксистов, дает всестороннюю критику модернизма, взятого в его историческом генезисе – и выставка Херста наглядно демонстрирует актуальность этого анализа. «В своих статьях о модернизме Лифшиц показывает, что победа всякого мусора над искусством в прямом смысле слова – общественная необходимость, или объективный разум современной цивилизации», – пишет во вступительной статье к книге профессор Виктор Арсланов. Тема смерти и страха перед смертью, которая является центральным сюжетом художественного бизнеса Дэмиена Херста – это вовсе не следствие личностных психических девиаций, которыми вряд ли страдает этот расчетливый делец с трезвым и циничным взглядом на жизнь. Это – отражение уродливых общественных отношений нашего мира, где страх смерти от пули, бомбы, голода и болезни, страх потерять работу и дом, оказавшись на обочине жизни, страх перед будущим, суеверный страх перед неведомым, страх перед концом своего бессмысленного существования в пространстве между рабочим местом и домашним диваном, довлеют над сознанием миллионов. Как раз в эти дни авиация США уничтожила сотню мирных афганских жителей – своего рода гимн смерти и миротворческий перформанс в коллективном исполнении политиков и генералов из Пентагона.
«Речь идет о социальном безумии» – говорил по этому поводу Михаил Лифшиц. «Одной из характерных черт современного буржуазного общества является непобедимое отвращение к самому себе», – пишет он в другом месте, и это замечание дополнительно приоткрывает нехитрые секреты популярности отвратительных работ Херста. Их экономический и общественный спрос cформирован многолетней и широко поставленной рекламой, декларирующей эксклюзивность и актуальность этого искусства с душком формальдегида. Дэмиен Херст неслучайно пользовался особым покровительством известного рекламиста Чарльза Саатчи, автора рекламной стратегии Маргарет Тэтчер и Консервативной партии в эпоху «восстания элит». Все, что именуется творчеством «самого высокооплачиваемого художника мира», по существу представляет собой масштабную пиар-компанию, развернутую исходя из логики современного глобального рынка.
«Социальное безумие» поп-арта является признаком глубоких, осмысленных процессов внутри современного общества. Профессор Дэвид Харви указывал на связь между победоносной экспансией неолиберализма и повсеместным наступлением постмодернистских концепций. Постмодернизм выступает здесь одним из инструментов общественного влияния неолиберальных элит – в полном соответствии с теорией Грамши. «Нарциссизм и самолюбование, исследование своего внутреннего мира, своей личности и сексуальности, стало лейтмотивом буржуазной городской культуры. Артистическая свобода и права художника при поддержке культурных организаций привели к неолиберализации искусства. «Безумный Нью-Йорк» вытеснил из памяти образ демократического Нью-Йорка», – пишет Харви о роли постмодернизма в одном из первых неолиберальных экспериментов ХХ века, прославивший город «Большого Яблока» в качестве столицы китча и мировой площадки для постмодернистских экспериментов.
«Символика потребления входит в расчеты капиталиста. С другой стороны – она относится также к области общественной психологии, то есть к «зрелищам». Люди ищут новых жизненных благ, чтобы подавить грызущее их одиночество, а промышленность превращает в источник дохода само недовольство существующим строем. Нагнетаемая силой рекламы жажда потребления возрастает до некоторого подобия духовного интереса, заглушая более высокие требования… Тесная внутренняя связь таких созданий рекламы и блефа, как поп-арт, с «веком потребления», то есть с новейшим методом функционирования капитала, нашедшего себе глубокий источник прибыли в постоянном формировании и переформировании вкусов потребителя, является слишком наглядным, осязаемым фактом», – читаем мы об этом в книге у Лифшица.
Страшная жизнь, совершенно неизвестная художественному бомонду столицы, где ее воспринимают как нечто должное и предопределенное проведением. «Один из главных подвигов героев, изображенных на картинах художника – это покорность. Это глубоко христианское ощущение своего предназначения, своего места в этой жизни передается из поколения в поколение. Как бы не тиснула на них земля, как бы не обманывало корыстное правительство, сколько бы не подстрекали их один за другим – покорность удерживает их от страшного греха», – цинично пишет об изображенных у Минина шахтерах киевский критик, который отводит рабочим только одно место – в забое и на коленях. Хотя, современные украинские горняки действительно в массе покорны своей участи – со специфическим смирением обреченных на заклание животных, вроде экспонатов выставки Херста. Авария на шахте «Новодзержинская», где под завалами осталось девять горняков, придает выставке Минина особенную трагическую актуальность – однако «культурная» столичная публика абсолютно равнодушна к сообщениям о рабочих смертях.
Творчество Минина также несет на себе родовую печать модернизма, и оно уже переварено рынком – о чем говорит сам факт выставки в «Украинском доме» под патронатом Антона Мухарского. «Современное искусство специально ориентируется на форму для того, чтобы проще продать себя. А люди, предпочитающие содержание, остались в меньшинстве. Может быть, диктат формы когда-то пройдет», – говорит об этом сам Роман Минин. Но именно содержание отличает его от выставки всемирно известного Херста и от поделок сотен других постмодернистов. Тема смерти красной нитью проходит через концепции обеих выставок, однако лубочные картины Минина приоткрывают фрагменты реальной жизни, неведомой столичным обывателям от искусства. И это разительно выделяет их на фоне мертвой плоти и мертвого духа Дэмиена Херста.
Опубликовано
Иллюстрации – http://minerminin.blogspot.com/
